Давненько я ждал этого момента, почти две недели ждал, даже оттягивал его. И вот – та-да-да-дам! – настал тот час, когда я, подобно пианисту-классику со всклоченной шевелюрой, воздеваю над клавиатурой кисти со скрюченными пальцами, обрушиваю их на податливые кнопки – и белоснежный лист покрывается многозначительными символами, которые будто…
На самом деле после двухнедельного отпуска не пишется ни фига. Еле-еле что-то как-то, но написать всё равно хочется. Это, по идее, рассказ про то, как выглядит сейчас бывшая котельная «Камчатка», где давно-давно работал Виктор Цой, и про двор на Рубинштейна, 13, где тогда же располагался Ленинградский рок-клуб.
Короче, новость в том, что состоялось первое наше семейное путешествие в чужой город. Чужой в том смысле, что у нас в нём нет ни родственников, ни близких друзей. Мы совершили туристическую вылазку. С 12 по 20 августа съездили мы вчетвером в Санкт-Петербург. Идея поездки в Питер была моя, и в голове я среди всякого прочего держал обязательное посещение двух памятных мест.
Предполагаю, эти нетуристические места памятны не для меня одного, а для узкой группы лиц, для которой «танцуйте ленинградский рок-н-ролл» – не пустые слова. Поэтому расскажу о своих визитах туда. Правда, для начала придётся сделать занудное многобуквенное вступление, иначе будет не вполне понятно, зачем это всё.
Стрёмно в этом признаваться, стрёмно по нынешним временам, но в подростковом возрасте (1980-е годы, 1990-е) я был поклонником, и даже идолопоклонником Виктора Цоя и группы «Кино». Таким я был преданным фанатом, каким вообще может быть молодой человек на нашей планете. М-да. У меня были все грампластинки, все возможные на тот момент магнитофонные записи, включая звуковую дорожку фильма «Игла» с телика, и огромный массив фотографий, которые приколотые канцелярскими кнопками висели у меня дома на стене, заняв её всю. Примерно 3 х 2 метра. И ещё было много значков, я их носил на чёрной одежде, а как же. 
Само собой, все известные тогда песни Цоя я знал наизусть и, вот опять стрёмно признаваться, распевал их под гитару в общественных местах, например в подземных переходах Ростова-на-Дону. Это сейчас о подобном и думать тошно, а тогда такие выступления были в новинку, были некоммерческими, то есть деньги с несчастных прохожих не собирались, а собирались разношерстные ребята, которые пели хором «Кино», «Алису», «Аквариум», Башлачёва, кого-то ещё и своё, на этой почве знакомились, сплачивались, курили, пили и так далее. 
Во-о-от, когда фанатство моё и друзей-приятелей стало выходить на апогей, Виктор Цой возьми да и погибни. Это был, конечно, невероятно-сокрушительный суперудар для нас тогдашних. И при первой возможности мы с моей тогдашней же подругой Ольгой на годовщину, 1991-й был на дворе, поехали в Питер – по Цоевским местам. В программе были посещения: Ленинградского рок-клуба на Рубинштейна 13, котельной «Камчатка», подъезда на проспекте Ветеранов, дом 99, и, разумеется, Богословского кладбища. Везде мы побывали, всё посмотрели, сильно впечатлились и в итоге, в качестве добивающей нахлобучки, встретили в Питере Августовский путч с танками и панками на улицах. (Панков мы повстречали во дворе на Рубинштейна. Они вкратце ввели нас в курс дела про ГКЧП и Горбачёва, после чего отправились перекрывать Невский.)
С тех пор, как нетрудно подсчитать, минул 21 год, а Санкт-Петербург для меня, хоть убей, оказался по-прежнему немыслим без посещения Рубинштейна, 13, и котельной «Камчатка». Зайти туда было не менее обязательно, чем на Дворцовую и к «Авроре». Воспользовавшись тем, что семейство ушло в планетарий, я отправился по адресу улица Блохина, дом 15. Именно здесь, в подвале, Виктор Цой был кочегаром с 1986 по 1988 год. До наших дней дошло видео образца 1987-го.
Кстати, документальный фильм «Рок» снял режиссёр Алексей Учитель, которого мы встретили (!) на набережной канала Грибоедова. Шли мы шли, видим краем глаза, что какой-то человек даёт интервью на камеру. Прошли мимо, а жена говорит: «Погоди-ка, я его знаю – это ж Алексей Учитель, известный режиссёр!» Я вернулся и, стараясь не бросаться в глаза, сделал один кривой кадр. 
Надо бы пошутить про учителя Алексея Режиссёра, но вернёмся к кочегарке. Сейчас она именуется клубом-музеем «Котельная Камчатка». Я планировал прийти сюда 15 августа, в очередную годовщину, но так вышло с планетарной семьёй, что заявился 13-го – и, как выяснилось, всё правильно сделал. «Камчатский» сотрудник доверительно сообщил, что 15-го тут адский концерт, не протолкнуться, не продохнуть и с детьми нельзя соваться ни в коем случае – затопчут.
Что ж, давайте зайдём во двор с улицы Блохина. 
Никаких указателей нет. Точнее, есть один – выцветший. И с другой стороны дома громадный портрет понятно кого на стене.
Во дворе аккуратная парковочка. Я не очень хорошо помню свой прошлый визит сюда, но понятно, что тогда такого дикого количества автомобилей в Питере быть не могло. Машины очень сильно портят город, очень, особенно такой красивейший, как Питер. Хотя «Камчатке» в этом плане, можно сказать, повезло. 
Расписанные в несколько слоёв стены и сам вход в бывшую котельную оправдывают, как мне кажется, абсолютно все ожидания любого поклонника творчества Цоя, явившегося сюда впервые. Что он ожидает увидеть? Разумеется, «стены Цоя». Они в наличии. 
Время было обеденное. Будний день, во дворе тихо и безлюдно. Цой, как обычно, был жив.
Оказывается, в 2006 году котельную вместе с домом едва не снесли, чтобы построить на этом месте гостиницу. Позволю себе цитату из этой драматической истории:
«Всего за неделю через Интернет, через агитацию в вузах и школах, удалось организовать целый фронт борьбы за «Камчатку». Волонтёры развернули широкомасштабное наступление на трёх направлениях: был организован сбор подписей против сноса «Камчатки» для последующей передачи этого письменного выражения протеста губернатору Петербурга […] Юристы приступили к проверке законности сделки […] На 21 мая была назначена сходка граждан, на которой намечалось определить фронт «уличной борьбы». 
[…] Противостояние достигло своего апогея в воскресенье, 20 мая. Напуганная не только настойчивостью протестующих, но и подъёмом народного возмущения в городе вообще (благотворное влияние двух прошедших Маршей Несогласных имело место быть и здесь), дирекция благоразумно решила пойти на компромисс. Вечером того же дня фирма и дирекция музея пришли к устраивающему всех решению: дом после расселения и проведения необходимых работ превратится в гостиницу, но сама «Камчатка» останется неприкосновенной, более того – аренда будет оформлена по льготным ценам. Руководство ЗАО благоразумно решило, что лучше пойти на лишние траты, чем столкнуться с возмущёнными массами. 
В итоге сход граждан, который должен был пройти как смотр сил, готовых встать на защиту «Камчатки», превратился в настоящее празднование победы. Активисты АКМ, «Коммунистов Петербурга», ФСМ и просто почитатели таланта музыканта, участвовавшие в борьбе, почтили его память возложением цветов к мемориальному барельефу, пением его нетленного, так по-современному звучавшего «Перемен, мы ждём перемен».
Самое время зайти внутрь, не так ли? 
Между прочим, перед приходом я вполне допускал, что вход будет платным. Музей же, клуб же. Но нет, вход оказался эвакуационным выходом с подводнолодочной крутилкой.
Процитирую воспоминания Сергея Фирсова, с которого началась «Камчатка» и благодаря которому до сих пор не закончилась:
Толик Соколков сказал, чтобы я приводил ещё людей. Первым я пригласил В. Цоя, который имел небольшой опыт кочегарства в маленькой котельной на правом берегу Невы. Отапливал он там склад ящиков и этими же ящиками и топил. В той котельной работала классная бабушка, всё время игравшая на балалайке. Цой брал у неё уроки. Мы даже справляли там какой-то Новый год.
Летом 86-го Цой работал в бане на Ветеранов, недалеко от своего дома. И хоть работа занимала всего один час в день (он обмывал шлангом баню), Витя очень тяготился этим занятием, так как баню надо было мыть с 10-11 вечера, когда все рок-н-ролльные тусовки были в самом разгаре.
Цой радостно согласился на моё предложение. Мы приехали на Блохина, осмотрели котельную, находящуюся в полуподвале дома, который отапливала. Она нам сразу понравилась. Всё было устроено рационально: зал с тремя котлами (паровым и двумя водогрейными), угольная, в которую с улицы трактором или вручную через люк подавался уголь, комната кочегаров, небольшая, но уютная, с маленьким окошком-бойницей на улицу. Из комнатки (у нас на Новой Земле такая комната называлась «Бомбой») вели три двери: туалет, душ и ещё одна комнатка поменьше, с диваном, в которой переодевались в рабочее. Позднее её назвали «Бутербродная». 
В полумраке «Камчатки» бесприрывно играют песни угадайте какой группы. Воспроизводит их катушечный магнитофон современного типа.
А теперь, внимание, сюрприз – в котельной «Камчатка» теперь пивная. Я этот факт не осуждаю, скорее даже приветствую. В каком другом формате это место можно было сохранить, ума не приложу.
Пивняк оснащён баром и барменом, которых нельзя фотографировать, и скамейками, которые, как и всё остальное, фотографировать можно. В баре также продаются сувениры, музыка и всяческая символика. Креатив никакой, качество слабое, цены высокие, я ничего не купил.
Питейное заведение не дешёвое. Пива стоимостью меньше 100 рублей за пол-литровую кружку здесь нет. И то, что я пробовал (за 120?), показалось мне невкусным. В Питере, кстати, по-настоящему вкусное пиво по разумной цене найти в миллион раз проще, чем в Москве. В кафе, особенно сопряжённых с ресторанами, бывает очень удачное «Невское». Попадается хорошее «Василеостровское».
Историческая ценность места, несмотря на сильную перепланировку, бесспорно, присутствует, хотя ценность «Камчатки» как музея, пожалуй, сомнительна. Всё вокруг оклеено картинками и фотками без какой-либо системы, по принципу штопанного-перештопанного лоскутного одеяла. Выглядит очень по-питерски, конечно, в хорошем смысле. Но это не музей, а так. 
На фото выше: сломанную печатную машинку дети вытащили из ниши поиграть, никто и слова не сказал, а рядом стоит вроде бы проигрыватель-чемодан «Юность-301», у нас в детстве был точь-в-точь такой же. Покупался мамой за 32 рубля, это недёшево было. Первый наш «портабельный плеер» вспоминаю с ламповой теплотой. 
Очевидные экспонаты не подписаны. Смотришь и думаешь: видимо, эта гитара Цоя, а это бобинник Цоя. Или не Цоя. Неужели сложно было таблички какие-никакие всобачить, не понимаю. 
А вот, надо думать, та самая печь. Что за гитара в виде лопаты или лопата в виде гитары – включайте воображение. Цой тут ни при делах: лопату и гитару он использовал по назначению, не объединяя их.
Старые грампластинки и кассеты не только экспонируются, но и продаются. Виниловый диск стоит, если не ошибаюсь, 2500 рублей.
А вот и «комната кочегаров, небольшая, но уютная, с маленьким окошком-бойницей», про которую вспоминал основоположник Сергей Фирсов. Нынче это крохотное помещение за шторкой – курилка с вентилятором под оконцем. В основном зале курят только во время массовых попоек по случаям и концертам. 
А, чуть не забыл, в большом помещении ещё есть крошечная сцена с барабанной установкой. Сцена на фото получилась нечётко, но её задник с перечислением рок-клубовских команд – нормально, это вторая фотка в данном постинге (см. самый верх). 
Картинки в рамках на стенах я сразу узнал, поскольку раньше видел другие работы Цоя – таким вот самобытным художником с фломастерами он был. Любил бадминтон не меньше Дмитрия Медведева. 
Картинка ниже мне нравится больше бадминтона. Такое мироощущение группы «Кино» приятно разнится с предсмертным айзеншписовским периодом группы.
Налицо свидетельство активного участия в развитии народного творчества. 
«Посмотри на портрет на стене» – он как переливной календарик. Как раз от такого рода простодушной пошлости и идёт весь стрём ассоциировать себя с Цоем и его группой. 
Покормить детей в котельной можно разве что чипсами. (Перечитал эту фразу и задумался.) «Камчатка» – это не кафе, Франция – не Техас. 
Имеется в кочегарке и книга отзывов. Для антропологов она вряд ли представляет интерес, поскольку ничего нового о наших людях не говорит. 
Тетрадка тонкая, а пишут размашисто. Интересно, эти журналы хранят или по заполнению сжигают в близлежащей кочегарской топке.
Википедия отмечает, что с марта 1986 года благодаря тому же основоположнику Фирсову в котельную официально трудоустроился Александр Башлачёв. От съёмки в фильме Учителя он отказался, но от «Рока» так запросто не уйдёшь: «Позже, когда Башлачёв умер, его похороны снимала группа Алексея Учителя и включила в одну из версий фильма ».
Мы выпили с тотально равнодушной к Цою женой по кружке, дети съели свои чипсы, и наша команда покинула помещение с мыслью, что делать тут нечего, стало быть, «вероятность второй нашей встречи равна нулю». 
Закрывая тему, стоит отметить, что песню про странное и сладкое место Виктор Цой сочинил задолго до трудоустройства в эту котельную. Песня «Камчатка» впервые увидела свет в альбоме «46» образца 1983 года и снова прозвучала в «Начальнике Камчатки» в 1984-м.
А теперь отправимся в другой двор – по адресу Рубинштейна, дом 13. Здесь нас тоже ждёт сюрприз – в отличие от «Камчатки», от Ленинградского рок-клуба не осталось даже пивной. От него не осталось ровным счётом ни-че-го. 
Улица Рубинштейна приводит к бывшему рок-клубу непосредственно от Невского. Почему-то мне путь от главного проспекта до заветного двора запомнился как очень недолгий. В действительности нужно идти и идти, идти и идти по загромождённой автомобилями улочке. Шикарной улочке.
Наконец-то искомый вход во двор найден. Не без труда: номер дома не обозначен, поэтому подворотня вычисляется по предыдущему зданию № 11.
Большинство питерских подворотен закрыто на кодовые замки, чтобы не ссали. Но днём многие из них открыты, чтобы клиенты могли беспрепятственно попадать в нужные им фирмы. Так и тут. К тому же рабочие таскают стройматериалы. 
Надо же, двор-колодец целиком окрашен в единый оранжево-розовый цвет. Раньше здесь было совсем по-другому – примерно как во дворе «Камчатки», только грязнее во сто раз. 
Прежде стены были, кажется, цвета серого или охры. Расписаны и разрисованы были все, естественно. Обоссаны и заблёваны местами.
Непосредственно рок-клуб пустил меня с подругой только на помещение первого этажа. Вот за эти окна. Дальше прорваться не удалось, мы не вовремя заявились. Однако ж успели понять, что гадюшник это знатный. Был. 
Тут я встретил пьяную Свинью из группы «Автоматические удовлетворители». Свиньёй себя называл руководитель коллектива Андрей Панов. Меня он в этих стенах как-то обозвал, за что я его слегка презираю, хотя он и умер 100 лет назад.
Нынче за этой дверью фунциклирует Санкт-Петербургский государственный детский музыкальный театр «Зазеркалье». Оттуда доносятся нестройные звуки, характерные для музыкальной школы. 
По питерским меркам чистота этого двора прямо-таки нереальная, фантастическая. В 1980-е и 1990-е была такая же невероятная грязища. Поразительно.
Вычитал, что последняя попытка возродить Ленинградский рок-клуб, по другому адресу, была предпринята совсем недавно – в 2010 году. А перед этим – в 2008-м. Это, конечно, даже не смешно. Уж что-что, а ленинградский рок-н-ролл категорично, окончательно и бесповоротно – мёртв.
Я очень доволен посещением обоих памятных мест. Но вместе с тем испытываю некоторое (лёгкое) сожаление из-за того, что перечитывать эти перевёрнутые страницы больше никогда не буду. А неперевёрнутых почти и не осталось. Уоу-оу, это точное слово «Пичалька».
https://kostya-bolotov.livejournal.com/66421.html?utm_source...
Свежие комментарии