Так уж получилось, что новейшая российская история оценивается профессиональными историками, как правило, кардинально противоположно. Историки, ментально близкие к когорте «реформаторов», то есть к пресловутому «батальону Гайдар», оценивают девяностые годы как чуть ли не самое восхитительное время во всей истории России.
Дескать, начиная с 1991 года, Россия, наконец, стала по-настоящему великой и демократической страной. Где так вольно дышит человек. За что отдельное спасибо, конечно же, величайшему реформатору Ельцину и его сподвижникам. В Екатеринбурге даже воздвигнут Ельцин-центр, где красочно и помпезно расписываются все достижения президента-реформатора.
Вторая категория историков называет девяностые худшим временем в российской истории, отбросившим страну практически в Средневековье. В качестве аргументов приводятся сократившаяся территория страны, деиндустриализация, обнищание населения, демографический провал, ослабление позиций на мировой арене, а также война на Кавказе и возникшая там же впервые с 19 века работорговля.
При таких взаимоисключающих оценках принято говорить, что истина находится где-то посредине, но в данном случае это не так, потому что есть конкретные факты и многочисленные свидетели всех тех событий, что происходили четверть века назад. Поэтому объективная оценка может быть дана только с учетом фактов и свидетельств, а не как субъективное мнение того или иного историка.
Начать стоит с основного ресурса любого государства – народа. Именно народ является самым ценным ресурсом любой страны, и чтобы понять это, не надо быть семи пядей во лбу.
Достаточно просто посмотреть на США, Китай, Японию и другие страны, которые достигли всех своих успехов из-за того, что обладали ценнейшим и уникальным ресурсом – народом.Да и Россия смогла занять своё место в истории именно благодаря народу. Как русскому, так и всем тем народам, что вошли в состав России. Наверное, не стоит объяснять, что любой умный и дальновидный правитель будет лелеять, холить и заботиться о своем народе, прекрасно понимая, что без народа сам он – пустое место. Хуже, чем дырка от бублика.
Но это относится к умным правителям. А в девяностые годы возобладало наплевательское, если не людоедское, отношение к народу: «сдохнут миллионы – их проблема. Значит, не вписались в рынок». Во власти, по сути, засели неотроцкисты, которые во главу угла ставили проведение нового социального эксперимента, а народ они рассматривали лишь как поленья в костре этого эксперимента. Сгорят миллионы, да и черт с ними.
Разумеется, от такого «заботливого» отношения народ начал вымирать. Причем массово. Однако «реформаторы» поспешили от этого откреститься, и такой заслуживающий доверия источник, как телевизор, все девяностые вдохновенно врал про то, что страна попала в «ожидаемую» много лет назад «демографическую яму».
Правда, просящие милостыню тысячи стариков, спивающиеся мужики, жертвы криминального разгула, цинковые гробы с Кавказа и руины Грозного при всем желании невозможно было отнести к категории «демографической ямы». Все это имело ярко выраженный социальный окрас, а если говорить конкретнее, то в стране были созданы такие условия, когда народ не жил, а выживал. Причем выживал с трудом и на грани. А нередко – за гранью.
Разумеется, выживать получалось не у всех, так как слом привычного уклада жизни всегда и везде приводит к повышенной смертности. Очень точно выразился на этот счет писатель А. Проханов: «В России не родилось 7 миллионов людей, которые и не могли родиться в состоянии кошмара, тоски, голода и депрессии. Цвет русской молодёжи пошел в бандиты, и они перестреляли друг друга. Это была самая пассионарная часть молодых русских людей. И наши кладбища полны убиенными в бандитских разборках русскими пассионариями. А ведь в иное время они могли стать космонавтами и полководцами, учёными и художниками».
Бездумное и преступное разбазаривание людских ресурсов было начато в момент подписания Беловежского сговора, где одним взмахом пера страна потеряла десятки миллионов человек. Затем дело продолжили неотроцкисты, благодаря «реформам» которых страна ежегодно теряла сотни тысяч граждан.
Лучше всего об этом свидетельствует статистика: начиная с 1992 года, в России двадцать один (!) год подряд (до 2013 года) фиксировалась убыль населения. Если в 1992 году население России составляло чуть более 148 млн человек, то на начало 2017 население составляет 146,8 млн. То есть страна четверть века топчется на месте, даже несмотря на присоединение Крыма с его 2,3 млн населения и весьма многочисленным пополнением за счет мигрантов из стран СНГ.
Стоит отметить, что несмотря на бодрые заверения телевизора, демографическая ситуация вряд ли улучшится в обозримом будущем, так как уже сейчас Россия столкнулась с последствиями высокой смертности девяностых годов.
Помимо людских ресурсов, одним из краеугольных камней, на котором стоит здание российской государственности, являются ресурсы природные. Некоторые страны исключительно благодаря своим природным ресурсам смогли превратиться из богом забытых мест в процветающие оазисы (ОАЭ, Бруней, Саудовская Аравия, Кувейт). Кто-то и раньше чувствовал себя неплохо, но природные ресурсы позволили значительно поднять жизненный уровень населения (Норвегия).
Но Россия, обладая богатейшими природными ресурсами, до сих пор не может похвастать даже средним уровнем жизни. Телевизор по сто раз на дню нам рассказывает про некое национальное достояние, вот только среднестатистическому российскому гражданину от этого ни горячо, ни холодно. Для него национальное достояние России означает примерно то же, что и национальное достояние царства Урарту.
Если в СССР национальное достояние материально воплощалось в строительство инфраструктуры – детских садов, школ, больниц, фабрик и заводов, то теперь за все это платит из своего весьма неглубокого кармана простой гражданин. И когда по телевизору пиарят достижения какого-нибудь градоначальника или губернатора, не надо обольщаться – строительство нового детского сада или станции метро он оплатил не своими кровными, а потратил на это наши деньги. Именно благодаря нашим налогам и создается нынешняя инфраструктура.
Разумеется, на это также идут и налоги, полученные от продажи российских природных богатств, вот только чаще всего российский гражданин видит не детские сады или больницы, построенные на нефтяные или газовые деньги, а стадионы-миллиардники, яхты, самолеты, сверхдорогие суперкары и чью-то зарубежную недвижимость.
Ельцинские «реформы» породили весьма многочисленный и прожорливый класс владельцев заводов-газет-пароходов, получивших в управление также и газо-нефтяные скважины, рудники и шахты.
Вот только что приобрела от этого страна? Кроме колоссального социального расслоения и выбрасывания национального достояния на дорогие цацки? Вряд ли рейтинги Forbes можно записать в актив России. Скорее наоборот. А начало этому было положено в девяностые, которые национальное достояние, то есть природные ресурсы, превратили в эфемерное понятие для подавляющего большинства российских граждан.
Где-то, может, и текут нефтяные реки и добываются миллиарды кубометров газа, только от этого растут не российские зарплаты и пенсии, а зарплаты игроков английской Премьер-лиги и цены на недвижимость в Монте-Карло.
Свежие комментарии